Какие огненно-яркие закаты были их деревеньке Шуклино Нижегородской области! Такие краски так и просятся на холст! Александр часто выходил на околицу любоваться разлитой по горизонту оранжево-алой акварелью. Тогда, вглядываясь в бездонную глубину неба, он еще не знал, что жизнь уготовила ему особую судьбу, которую он свяжет с самой легендарной страницей мировой истории – первыми шагами человека в Космос. На тот момент о покорении галактики никто не думал, потому что в ближайших планах человечества было завоевание земли. Александру шёл всего седьмой год, когда Германия напала на Россию. Всех мужчин тогда призвали на фронт, а Сашиного отца, как первоклассного специалиста, – на Дзержинский химзавод, где тыловики готовили для Советской армии самое мощное оружие – легендарные «Катюши».

- Отец был в должности начальника цеха, ответственность огромная, да и загруженность, так что ему приходилось ночевать на производстве, на поставленной прямо в кабинете раскладушке, - вспоминает Марданов. – Мама крутилась в деревне с шестью ребятишками одна, а папу мы видели только по выходным, когда он приходил домой, чтобы помыться, сменить бельё.

В 1947 году отца Марданова по инвалидности комиссовали с вредного производства и положили ему пенсию 250 рублей. Копейки по сравнению с сумой повышенной стипендии, которую на тот момент получал Александр в механическом техникуме, который он окончил с отличием и поступил в Ленинградский военно-механический институт на ракетный факультет.

В городе Ленина

Ленинград встретил студента Марданова широкими набережными Невы, роскошью имперских зданий и оглушительной счастливой атмосферой свободы, которую молодой человек вдыхал полной грудью. Как губка Александр впитывал не только техническую науку, но и неповторимую питерскую культуру, посещая с сокурсниками Эрмитаж, Русский музей, театры Пушкина, Ленсовета, оперетты, где в то время блистала несравненная актриса Гликерия Богданова-Чеснокова… Там же, на улицах Ленинграда он встретил свою судьбу – Валентину, молоденькую студентку, которая как он была в этом городе гостем. Молодость быстро и легко сближает людей, поэтому уже на 4 курсе молодые люди поженились.

- В этом же году нам предстояло отправиться на практику по месту будущей работы, - рассказывает Марданов. – Распределение происходило следующим образом: тех кто учился плохо отправляли за «Урал», отличников – в «Европу» поближе к Москве. Так я попал на Новостройку. Надо сказать, что в то время руководство института очень строго подходило к вопросам учебы и морального поведения студентов. Так в их вузе был случай, когда один студент (сын адмирала) закрутил роман с однокурсницей – смазливой девушкой из Сочи. Ленинградцы, в отличие от провинциалов, отличались вольным поведением. Наигравшись, парень даже не подумал жениться на девушке. Та, в свою очередь, не растерялась и доложила о происшествие в комитет комсомола. На собрании комсомольцы все как один проголосовали об исключении провинившегося юноши из их рядов, а это автоматом ставило крест и на дальнейшей учебе. Восстановиться не без помощи связей отца, сыну адмирала потом удалось лишь через год.

Первый год на Новостройке

В июне 1958 года Марданов вместе с тремя сокурсниками уже шагал по Новостройке к проходной НИИ, где ему суждено было проработать всю жизнь. По приезду вновь прибывших начали расселять. Семью Мардановых (Александр привёз в поселок жену и четырехмесячную дочь Ларису) временно разместили в немецком санитарном вагоне, где из всей обстановки была лишь койка, тумбочка и стол. Чтобы искупать малышку, приходилось каждый день носить ее в гостиницу, где были условия и вода. Но трудности молодых не испугали. К тому же квартировать в вагончике им пришлось всего три месяца, прежде чем семью переселили в комнату в кирпичном здании. Профпригодность будущих кадров НИИ тогда оценивали на самом высоком уровне, и принимали на работу только после положительного вердикта главного инженера. Поэтому молодежь сразу сопроводили в кабинет к Пухову. Виктор Александрович был в кабинете не один, а в компании с начальниками испытательных объектов. После кратких характеристик студентов, он предложил начальнику второго объекта Качанову: «У тебя самое плохое положение с кадрами, тебе первому выбирать». Уже позже Александр, которого приняли работать на этот объект, узнал об ужасной аварии, произошедшей в 1958 году, в результате которой погибло 5 человек. Однако всю опасность выбранной им профессии он не по рассказам, а уже воочию смог почувствовать в 1959 году.

Первый проект, в котором ему довелось участвовать, завершился трагически. В одной из ёмкостей рабочие производили заправку экспериментальной установки жидким кислородом. В это же время в соседней емкости велись работы по обезжириванию. При этом начальник бригады не учел, что обе ёмкости связаны между собой трубопроводом с установленным на нем негерметичным вентилем. Вдруг в помещении погас свет. Ища причину, рабочие размотали изоленту на вентиле…, и тут электричество включили. Возникшая при этом искра вызвала взрыв. Один из сотрудников НИИ сгорел заживо, другой еще был в сознании, и Марданова приставили сопровождать его в Краснозаводскую больницу.

- Не дай бог кому увидеть сожженного человека, когда на теле нет живого места: спалено лицо, нос, губы, уши…и этот запах паленого мяса… Спасти его врачи так и не смогли. А я мясо потом полгода не мог в рот взять, - волнуется Александр Фёдорович. – Анализ аварий, происшедших на втором объекте в 1958 и 1959 годах показывает, что нам, испытателям, надо всегда помнить о хорошей русской пословице – «семь раз отмерь, а один раз отрежь». Всю операцию нужно проанализировать досконально, определить опасные места и решить, как избежать трагедии. В 1958 году систему жидкого кислорода обезжиривали путём прокачки через нее бензина, но не задумались, как полностью удалить его из системы с подтверждением этого анализами с разных точек. При замерзании в жидком кислороде бензин превращается во взрывчатое вещество. Это-то и привело к непоправимым последствиям.

Байконур и Болван Болваныч

Как многие испытатели, Марданов не избежал «крещение» Байконуром. На космодроме ему довелось участвовать в запуске ракеты Р9, аналогичной легендарной «семерке», только сконструированной для военных нужд. Там же он впервые познакомился с Королёвым, хотя их первая встреча произошла немногим раньше.

- Столкнуться с Сергеем Павловичем , причем в прямом смысле этого слова, мне довелось на НИИхиммаше, когда я был там на практике, - вспоминает Александр Фёдорович. – Мне дали поручение отнести трубки на «минусовой» этаж. Туда вела узкая лестница, где едва можно было разминуться вдвоём. И вот я несусь с трубками по лестнице, а навстречу мне поднимается мужчина. Я тогда молодой еще был, начальство в лицо не знал. Королёв посторонился, пропустил меня. Я прибегаю, а начальник мне говорит: «Ты знаешь, кто это был?! Сергей Павлович Королёв!»

Позже Королёва Александр Фёдорович видел несколько раз уже на Байконуре. Главный конструктор готовил к старту ракету, которая должна была поднять человека в Космос. Подготовка происходила в одном помещении: в правом углу находилась ракета Р9, а в левом Р7, на котором готовили к запуску собачку Чернушку и манекен - Иван Иванович, которого испытатели шутя прозвали Болван Болваныч.

- Сделан Болван Болваныч был так натурально, что, когда я его впервые увидел, то подумал, что это человек живой лежит, отдыхает, - рассказывает Марданов. – С манекеном приключился один забавный случай. Марданов с сослуживцами только что вернулись со старта, когда увидели, как Сергей Павлович устраивает кому-то разнос. Взбучка предназначалась исследователям, которые проводили перед пуском последние проверки измерительной системы, оттачивая аппаратуру на собаке и Иван Иваныче, которые оба были сплошь утыканы датчиками. Когда ученые начали снимать с манекена рубашку, из-за ворота «болвана» посыпались семена злаковых культур. Видимо кто-то из биологов подсуетился и подсунул зерна для эксперимента в космосе. Как на грех, в это время к ним подошел Королёв, увидел семена и тут же потребовал техкарту на «болваныча». Конечно, речи о семенах в ней никакой не было. Потом конструкторы очень крепко поплатились за этот проступок.

 «Двери» в Космос

Марданов поделился с нами еще одним забавным случаем, произошедшим на Байконуре. Однажды Королёв прибыл на базу в сопровождении будущих космонавтов. На тот момент это были еще молодые летчики-истребители Титов, Попович, Николаев и Гагарин. Сергей Павлович водил их по космодрому, знакомил с техникой и устройством ракеты, которая стояла пока еще в разобранном виде. О том, что Главный (так из соображений секретности требовалось обращаться к главному конструктору) привез на Байконур будущих космонавтов, никто не должен был знать. В это время на космодром прибыла и молоденькая корреспондентка из газеты «Комсомольская правда». На полигон ее, конечно, не пустили, но кто-то по доброте душевной поделился с ней информацией о ракете и космонавтах. Уже через неделю мы увидели в «Комсомолке» очерк, в котором описывалось, как «Главный водил по кораблю будущих космонавтов, гостеприимно открывая перед ними двери»…

Если вы когда-нибудь видели фотографии корабля «Восток-1», то можете заметить, что там нет дверей! Недаром испытатели прозвали его «скворечник», так как ракета имеет всего одно отверстие – люк, через который космонавта чуть ли не пропихивали на борт, где он размещался в эргономичном кресле. Пространства для маневров в «Востоке-1» не было, впереди у космонавта были лишь приборная доска, иллюминатор, рядом вращающийся глобус с макетом корабля, который показывал, где ракета находится в данный момент относительно Земли. С внешним миром космонавт мог общаться только посредством радиосвязи.

- Мне не довелось увидеть гагаринский старт, зато я смотрел полет корабля, на борту которого была собака Чернушка, - вдохновенно продолжает Марданов. – Зрелище необыкновенное! Ракета, кажется, поднимается медленно-медленно, такое чувство, что она в раздумье лететь ли ей в холодный Космос? Потом от нее отделяются ступени, включается центральный блок и корабль маленькой яркой звездочкой исчезает в космическом пространстве. Подумать только, что слабый человек смог осуществить такую грандиозную вещь! Дальше ничего не видно, только слышны отчеты: «Четыреста секунд – полет нормальный…»

Случай в траншее

 Как-то раз Марданова вызвал на полигон конструктор Борис Аркадьевич Дорофеев и сказал, что тот будет участвовать в испытаниях Р9. После заправки двигателя была объявлена пятнадцатиминутная готовность. Это значит, что через 15 минут ракета должна стартовать. Испытания обычно проводились на рассвете. Солнце еще не успело взойти, когда Марданов уже приготовился нырнуть со всеми в машину, которая вывозила людей с полигона, как к нему обратились: « А вам приказано лечь и наблюдать за взлётом из траншеи».

К визуальному наблюдению конструкторы решили прибегнуть, когда выяснилось, что у ракеты в полете обгорает изоляция, что резко меняет динамику и траекторию полета, куда в этом случае упадет аппарат, спрогнозировать сложно. Поэтому, кроме радиосвязи, было решено подключить еще и оптику. Все старты проходили обычно вечером, когда ракету было хорошо видно в лучах восходящего солнца. Делать нечего, пришлось исполнять. Александр Фёдорович и еще несколько человек спрыгнули в траншею, которая вопреки ожиданиям оказалась неглубокой канавкой, выкопанной в целях пожарной безопасности. В мыслях сразу возникла картина неудачного старта корабля, когда ракета падает на землю. Зрелище просто ужасное!

- Совсем рядом я услышал нарастающий с каждой минутой рокот кислородного двигателя, было похоже, как будто у меня над ухом разрывают сотню простыней, - вспоминает Марданов. – В этот раз обошлось без аварий, ракета ушла удачно. А нам, очевидцам старта, кто лежал на полигоне пузом кверху, за риск потом выдали хорошую премию.

От Р7 до «Сатаны» и «Зенита»

Марданову довелось присутствовать при испытаниях практически всех больших ракет: Р7, Р9, УР500 «Протон»... Последний проект был, пожалуй, самым тяжелым, так как в качестве ракетного топлива использовались опасные компоненты – гептил и азотный тетраоксид (АТ). Они опасны при любом пути попадания в организм - с пищей и водой, при вдыхании, через кожные покровы. При проливе хоть капли топлива на лоток, пострадала бы вся округа. Потом была программа по освоению Луны, в которой НИИхиммаш также принимал активное участие. На стендах института испытывали несколько ступеней – Б, В, Г, Д и Е. Самой опасной была проверка второй ступени - Б. На это время половину поселка приходилось эвакуировать, а военные перекрывали все подъезды к Новостройке.

- Каждое большое испытание проходило при непосредственном присутствии министра, так что ответственность была колоссальная, - вспоминает Александр Фёдорович. - Вторую ступень тягой 1200 тонн мы испытывали трижды. В случае аварии, поселок бы разнесло полностью.

На НИИхиммаше проводились и отработка детища Днепропетровского КБ «Южное» ракеты Р 14, с дальностью полета - 4500 км. На её основе была создана уникальная межконтинентальная ракета Р-36М, получившая у американцев прозвище «Сатана». Спрятанная в шахтные установки - днепропетровская «Сатана» была практически неуязвимой, к тому же по тем временам ее невозможно было перехватить. Чуть позже по аналогии Р-36М был сконструирован боевой железнодорожный ракетный комплекс. Проект предусматривал создание специального железнодорожного состава из 20 вагонов, шесть из которых являлись одновременно транспортным средством и пусковыми установками ракет. Поезд постоянно курсировал по стране, определить ему местонахождение было практически невозможно. Лишь с 1991 года по договоренности с США состав был оставлен без выезда на железнодорожную сеть страны.

А вот с ракетой «Зенит» испытателям не повезло. В прессе писали, что «20 июня 1982 года вышли на первое огневое стендовое испытание первой ступени РН "Зенит" в НИИхиммаше в г. Загорске и получили аварию, да такую, что разрушился стенд, и вся разработка ракеты-носителя задержалась на 1,5-2 года. Авария произошла вследствие возгорания в ТНА». По словам Марданова, министр тогда по этому поводу устроил директору Юрию Александровичу Корнееву большой разнос.

Династия испытателей продолжилась

 Что подвигло дочь Марданова Ларису пойти по стопам отца и выбрать ту же профессию? Может то, что дух испытателей она впитала с грудным молоком, ещё когда семья ютилась в немецком санитарном вагончике. Но, так или иначе, она успешно окончила институт, и устроилась на работу в научный центр в Королёве.

Помимо Ларисы у Александра Фёдоровича есть еще сын Сергей, который выбрал для себя рекламный бизнес, а также внук и внучка.

Подготовила Оксана ПЕРЕВОЗНИКОВА