Карнеев

Юрий Александрович

(1926 - 1991)

Кандидат технических наук, лауреат премии Совета Министров СССР в области науки и техники

Ю.А. Карнеев родился в 1926 году. Начал свою трудовую деятельность в Филиале НИИ-88 (НИИ-ХИММАШ) в 1950 году после окончания Московского авиационного института имени С. Орджоникидзе. Прошел путь от инженера объекта № 1 до директора НИИХИММАШ.

Участвовал в отработке ракет Р-2, Р-5 (объект №1), Р-7, Р-9, РН «Протон», ракетного комплекса Н-1, в запуске первого спутника Земли и первого космонавта Ю.А. Гагарина в космос (объект №2), в отработке РН «Зенит», в выполнении программы по ракетно-космическому комплексу «Энергия-Буран» и ряда ракетно-космических программ народно-хозяйственного и оборонного назначения и др.

Проявил себя опытным руководителем, способным обеспечивать решение важных научно-технических и практических задач государственного значения.

В период 1966 - 1975 гг. Ю.А. Карнеев руководил объектом №6 (КВКС- 106). Под его руководством была освоена технология испытаний ЖРД с новым для того времени компонентом топлива - жидким водородом, отработаны первые в отечественной практике кислородно-водородные двигатели 11Д56, 11Д57 и РД0120, кислородно-водородный ракетный блок «Р», кислородно-водородные электрохимические генераторы систем электропитания лунного корабля Н-1 и орбитального корабля «Буран», и системы блока «Ц» комплекса «Энергия-Буран».

В НИИХИММАШ под руководством Ю.А. Карнеева создан ряд уникальных сооружений и комплексов для испытания изделий ракетно-космической техники.

С 1975 года Ю.А. Карнеев руководил институтом и в этот период под его руководством были созданы уникальная термобарокамера объемом 8600 м³ и универсальный комплекс «Стенд-старт» для многоразовой системы «Энергия-Буран».

На испытательных стендах НЭО-102, НЭО-104, НЭО-105, КВKС-106, НИЛ-526, НЭО-618, НИЛ-640, НЭО-650, НЭО-651 и комплексе 7 (УКСС) были проведены экспериментальные работы и испытания по отработке РН «Энергия» (блоки «А» и системы блока «Ц»), «Зенит», двигателей РД-123, РД0120, СЭП 11Ф55 ОК «Буран», системы двигателя ОДУ, блоки разделения РКК «Энергия- Буран», ОК «Союз, «Мир» и «Буран» и др.

НИИХИММАШ за отработку систем РКК «Энергия- Буран» в 1990 г. был награжден орденом Октябрьской Революции.

Вручение ордена Октябрьской Революции НИИХМ заместителем министра МОМ Г.М. Табаковым

 За успехи в освоении изделий ракетно-космической техники Ю.А. Карнеев награжден орденами «Знак Почета» (1956 г), Трудового Красного Знамени (1957, 1961 гг.) и Октябрьской Революции (1976 г.). В 1983 году удостоен премии Совета Министров СССР в области науки и техники.

1983 г. в день Науки после вручения Премии СМ СССР коллективу авторов разработки “Основ отработки ТЗМ нового класса” (ЦНИИмаш, НИИХМ, КБХМ, КБМ, ЦНИИМВ, МОМ, слева направо: 2-й – Высоцкий А.Ф., 3-й – Демьянов В.В., 6-й –Пчелин А.Л. – МОМ, 7-й – Карнеев Ю.А., 10-й – академик АН СССР В.С. Авдуевский В.С. – ЦНИИмаш, 11-й – Сирачев М.К. – КБХМ и 12-й –Галеев А.Г.).

В 1984 г. Ю.А. Карнеев защитил кандидатскую диссертацию. Юрий Александрович занесен в Книгу почета института. На доме, где он жил, установлена мемориальная доска.

Надо искать причины неудач, а не опускать руки

(из воспоминаний Ю.А. Карнеева, опубликованных в кн. «Испытания ракет С.П. Королева на стендах НИИХИММАШ», под ред. А.А. Макарова, г. Пересвет, Изд-во РЕМАРКО. 2007.)

В конце зимы 1953 г. после завершения первого этапа огневых стендовых испытаний баллистической ракеты Р-5 стало ясно, что часть стендовой команды должна выезжать на полигон для проведения совместно с воинской частью летных испытаний баллистической ракеты Р-5 первого этапа.

Перед стендом всех, кто направлялся в командировку на полигон, собрал С.П. Королев и провел беседу о том, какие порядки существуют на полигоне. Он довел до нашего сведения, что на полигоне действует приказ Главнокомандующего Советской армии И.В. Сталина о запрете продажи и распития спиртных напитков.

Испытания проводились в три этапа. В основном они шли успешно, но был и такой пуск, который завершился аварией. Ракета после старта начала медленно подниматься, и вдруг (примерно на 10 секунде) выключился двигатель. Ракета медленно стала валиться на бок и упала со взрывом в 100-150 метрах от бункера управления. Выброшенный компонент горел, горела и головная часть.

Было очень неуютно сидеть в бункере и ждать, когда она взорвется. Сколько времени мы находились в бункере, сейчас трудно сказать, но нам оно показалось бесконечно долгим. Пожар утих. К бункеру стал подъезжать «козлик» и вывозить людей на безопасное расстояние. Одним из рейсов нас с А.С. Бабушкиным тоже вывезли из бункера. Мы с Анатолием стали ждать попутной машины. Из ворот вышла автомашина «Победа» (ГАЗ М-20) и остановилась перед нами. В машине находился С.П. Королев, который пригласил нас сесть в машину. Мы ехали и, конечно, молчали. Во-первых, в машине на переднем сиденье находился Сам Сергей Павлович, а во-вторых, настроение было подавленным из-за происшедшей аварии. И вот тут к нам обратился Сергей Павлович с вопросом, почему мы молчим. Мы ответили: «Из-за происшедшей аварии». «Но ведь это хорошо, - сказал он, - что это проявилось на этапе летных испытаний, а не после сдачи ракетного комплекса на вооружение. Разберемся, устраним причину и продолжим испытания». Его трезвая оценка случившегося, спокойный уверенный голос, твердая уверенность в конечном успехе проводимой работы на всю жизнь остались у меня в памяти.

После трех неудачных пусков ракеты Р-7 в августе 1957 года на стартовый комплекс была установлена четвертая ракета Р-7.

 Причины неудач были различные.

Первая ракета упала в нескольких сотнях километров от старта. По одной из версий, произошло разрушение двигательного отсека одного из боковых блоков при выходе из направляющих стартового устройства.

Второй пуск не состоялся из-за ошибки при сборке на заводе блоков, топливо было слито, и ракета отправлена на переборку.

На третьем пуске на 6-10 секунде после старта прошла ложная команда по каналу «крен» центрального блока, что создало нерасчетные усилия на связях боковых блоков с центральным, которые привели к их разрушению, пакет рассыпался на блоки и упал в нескольких километрах от старта. Одной из возможных причин аварии явилось некачественное изготовление бортовой кабельной сети.

Предыдущие три неудачи наложили свой отпечаток на действия всех испытателей большого и малого ранга. И вот, в этот самый критический момент, накануне запуска, я вынужден был обратиться к Сергею Павловичу Королеву с просьбой после пуска отбыть в санаторий «Горячий ключ» для лечения радикулита (о моей болезни он знал). Помню, состоялся такой диалог:

– сколько Вам лет, Юрий Александрович?

– тридцать;

– я так и знал, – продолжал он, – если нам завтра повезет, т.е. пуск пройдет нормально, то Вам не повезет, так как мы Вас вызовем из санатория за 2-3 дня до пуска следующей машины, а если нам не повезет, и пуск будет неудачным, то Вам повезет, так как будет решаться вопрос о судьбе ракеты;

– Сергей Павлович, я не надолго;

– хорошо, после пуска можете уехать.

Пуск прошел нормально: ракета стартовала и, пролетев огромное расстояние, доставила «боевую» головную часть в заданный район Камчатки. Радость была огромной. Стартовая команда выстроилась на стартовой площадке. Сергей Павлович поблагодарил всех и сказал об огромном значении проведенной работы.

Ю.А.Карнеев. Из воспоминаний ….

Первая моя командировка на полигон

(Капустин яр).

В конце зимы 1953 г. после завершения первого этапа огневых стендовых испытаний баллистической ракеты Р5 стало ясно, что часть стендовой команды должна вместе с оборудованием выезжать на полигон для проведения совместно с воинской частью летных испытаний баллистической ракеты Р5 первого этапа.

Я командировался в качестве руководителя группы заправки. В группу заправки входили: ст. механик Лычков В.Л., механики Макаров В.А., Полилов А.Ф., Леонов С.И., Меркулов. Часть оборудования использовалась от наземного комплекса Р2, часть агрегатов была новых. Впервые в технологический процесс заправки была введена операция подпитки бака окислителя жидким кислородом для поддержания заданного уровня до команды «Пуск».

На полигон направлялась также группа управления ( рук. Бабушкин А.) и стартовая группа (рук. Тюрин К.И.).

Перед стендом всех, кто направлялся в командировку на полигон, собрал С.П.Королев и провел беседу, как вести на полигоне, как обращаться друг к другу, какие порядки существуют на полигоне. Он довел до нашего сведения, что на полигоне действует приказ главного командующего Советской армии И.В.Сталина о запрете продажи и распития спиртных напитков.

 Эшелон формировался на поселке, и я со своей группой этим эшелоном отправился на полигон. Ехали мы целую неделю и наконец прибыли на полигон. С нас взяли подписку о неразглашении, о нераспитии и др. База, где мы остановились, содержала: монтажный корпус для приема и подготовки ракеты перед вызовом на старт, неплохие гостиницы, столовую и другие необходимые сооружения. Старт находился в 30 км от этой базы. Стартовой командой руководил зам. главного конструктора Воскресенский Л.А., со стороны военных команду возглавлял майор Носов

Первая неприятность на полигоне.

Пусковой стол 8У212 ракет Р-5 и Р-5М (Оружие России 1996-1997 г.г. Том 4. Вооружение и техника РВСН. М., "Военный парад", 1997 г)

Опытный установщик 8У220 для ракет Р-5. (Воскресенский С. Первый ракетно-ядерный меч. // Техника и вооружение. № 6 / 2010 г.)

Установка ракеты Р-5М на пусковой стол 8У212 установщиком 8У25 (Оружие России 1996-1997 г.г. Том 4. Вооружение и техника РВСН. М., "Военный парад", 1997 г.)

Схема стартовой позиции ракет Р-5 / Р-5М (Оружие России 1996-1997 г.г. Том 4. Вооружение и техника РВСН. М., "Военный парад", 1997 г)

Вспомогательные машины комплекса обслуживания ракет Р-5М:

 - машина автономных испытаний 8Н811;

 - машина горизонтальных испытаний 8Н14;

 - автозаправщик горючего 8Г119;

 - автозаправщик окислителя 8Г18;

 - использовались так же машины и агрегаты созданные для ракет Р-2.

Первая ракета Р5 была установлена на стартовый стол и была проверена и подготовлена к заправке. Но заправку не начинали, т.к. была облачная погода. Старт ракеты нужно производить при ясном небе для визуального наблюдения за полетом ракеты. Синоптики сообщили, что разрывы в облачности («окно») ожидают к утру. Поэтому поздно вечером выехали на старт, где и расположились на ночлег. Это был барак, оборудованный двухъярусными койками.

В отделе испытаний ОКБ-1, который образовался после расформирования ЛИС (летноиспытательная станция), вопросами заправки ракеты топливом занимался Посконин М.Н., который имел опыт работы с ракетами Р1, Р2 и был в стартовой команде моим руководителем. Он был значительно старше меня и , имея мягкий и спокойный характер, он не вмешивался в процессе заправки в мои дела, полностью доверял мне самостоятельно руководить работами по заправке ракеты.

Мысленно просматривая подготовку к первой своей работе и первой работе с ракетой Р5 на полигоне, я поделился своими возникшими сомнения с Посконниковым В.Н. в части кондиции подготовленной дозы перекиси водорода. Так как прошло несколько дней, и концентрация которая должна составлять 80-70,5 %, могла понизиться из саморазложения, что наблюдалось мной при стендовых испытаниях.

Посконин ничего мне не ответил, и я лег спать. Вдруг среди ночи зажигается свет в комнате, и кто-то громко окликает меня по фамилии. Когда я поднялся, я увидел двух майоров, которые были явно чем-то рассержены. Последовала команда мне одеваться, и мы отправились на старт. На старте уже находился расчет и химическая служба. Была взята проба, и проведен экспресс анализ. Анализ показал норму. Мне было заявлено, что если я еще раз поступлю подобным образом, то меня выгонят с полигона. Потом я узнал, что мои сомнения Посконин передал Воскресенскому, а тот высказал недовольство военным, которые, подняв людей, провели эту операцию. А с некоторыми (это были НОСОВ и Меньшик) у меня в дальнейшем сложились хорошие отношения.

Старт первой ракеты Р5 прошел нормально. Но мы обнаружили, что агрегат подпитки жидким кислородом, который находился на расстоянии 20-30 м от стартового стола, был поврежден. Газовой струей разрушен трубопровод, вышел из строя на агрегате манометр и уровнемер.

Было принято решение на последующих работах агрегат подпитки устанавливать на расстоянии одного шланга (= 3 м) от стартового стола. Подпитку изделия прекращать за пять минут до старта, а агрегат отводить в укрытие. Агрегат подпитки обслуживали два наших механика-испытателя Лычков и Макаров. Я как руководитель, оставался с ними.

Испытания проводились в три этапа. В основном они шли успешно, но был и такой, помню, пуск, который завершился аварией. Ракета после старта начала медленно подниматься, и вдруг (примерно на 10 секунду) выключился двигатель.

Ракета медленно стала валиться на бок и упала со взрывом в 100-150 метров от бункера управления. Выброшенный компонент горел, горела и головная часть, которая на этом испытании была боевой

Было очень неуютно сидеть в бункере и ждать, когда она взорвется. Сколько мы находились в бункере сейчас трудно сказать, но нам оно показалось безгранично долгим. Пожар утих. К бункеру стал подходить «козлик» и вывозить людей на безопасное расстояние. Одним из рейсов нас с Бабушкиным А.С. тоже вывезли из бункера. Оказалось, автобусы уже ушли на площадку, где мы жили; и мы с Анатолием стали ждать попутной машины. Из ворот вышла Победа (ГАЗМ-20) и остановилась перед нами. В машине находился С.П.Королев, который пригласил нас сесть в машину. Мы ехали и, конечно, молчали. Во-первых, в машине на переднем сиденье находился

Сам Сергей Павлович, а во-вторых, настроение было подавленным из-за происшедшей аварии. И вот тут к нам обратился Сергей Павлович с вопросом, почему мы молчим. Мы ответили: «Из-за происшедшей аварии». «Но ведь это хорошо, - сказал он, - что это проявилось на этапе летных испытаний, а не после сдачи ракетного комплекса на вооружение. Разберемся, устраним причину и продолжим испытания». Его трезвая оценка случившегося, спокойный, уверенный голос, твердая уверенность в конечном успехе проводимой работы на всю жизнь остались у меня в памяти.

Работы близились к концу. Шел сдаточный этап летных испытаний. Не помню почему, но намечалась пауза, и я попросил Воскресенского Л.Н. слетать домой (как мы выражались: «Посчитать детей»). Он пообещал меня отпустить, если на следующей ракете Кувыркин В. проведёт все операции без моего участия. Впервые я сидел в курилке (хотя и не курил) и следил, как велась подготовка ракеты к пуску. Но слово я сдержал: я не вмешивался в ход подготовки; но и Кувыркин молодец: справился с работой отлично. После этого пуска Воскресенский Л.Н. сказал, что я могу ехать домой, и чтобы начинал заниматься «семеркой». На этом закончилась моя работа на полигоне Капустин Яр.

Зачетные испытания дальнобойной ракеты Р-5М с ядерным зарядом (1956)

Первая работа на стенде № 2.

Огневым стендовым испытанием блока предшествовали холодные работы – отработка технологии заправки и подпитки компонентов, надежность конструкции при охлаждении и др.

На стенд был установлен центральный блок для холодных работ. Для безопасности проведения первой работы было принято решение: вместо жидкого кислорода заправить в бак окислителя жидкий азот. Заправка жидким азотом прошла по заданной технологии без особых замечаний. После заправки начался режим стоянки с поддержанием заданного уровня в баке в автоматическом режиме (подпитка).

Оператор контроля уровня в баке по дифманометру доложил мне о странном поведении прибора. Стрелка прибора вдруг начала падать и потом резко забрасывало на максимум шкалы, при этом в изделии проходил какой-то удар. Так прошло несколько таких явлений, которые повторялись через 4-5 минут; на одном из очередных ударов произошло разрушение трубопровода подачи компонента в двигатель.

60 т жидкого азота вылилось через двигательный отсек в стенд а затем на лоток стенда. При разборе причины аварии было предположение, что при включении подпитки жидким азотом газ из стендового трубопровода вытеснял жидкость из топельной трубы блока (10м) с последующим его заполнением и гидроударом. Было принято решение перенести клапан подпитки на нижнее днище бака.

После доработки изделие было установлено в стенд для повторения холодной работы. Так как меры были приняты, и была уверенность, что этого явления не повторится. Заправку проводили жидким кислородом. После заправки с большим вниманием стали слушать поведение изделия, и опять повторилось все то же самое, что и на первой работе. Прошло несколько ударов, и трубопровод снова разрушился, и жидкий кислород вылился на лоток стенда. Конструкции стенда не пострадали, т.к. были приняты необходимые меры. В дальнейшем это явление было определено как гейзеровый эффект, из-за прогрева жидкого кислорода на входе в двигатель и периодического его вскипания.

Было принято решение сделать проток из нижней точки трубопровода со сбросом прогретого жидкого кислорода за борт (сброс на грунт). С такой доработки центральный блок прошел огневые стендовые испытания и первые летные, пока не была отработана система циркуляции (возврат прогретого жидкого кислорода в бак изделия).

Первый успех на полигоне «Байконур».

После трех неудачных пусков ракеты Р7 в августе месяце 1957 г. на стартовый комплекс была установлена четвертая ракета Р7.

Причины неудач были различные.

Первая ракета упала в нескольких сот километрах от старта. По одной из версий – произошло разрушение двигательного отсека одного из боковых блоков при выходе из направляющих стартового устройства, что привело к нарушению коммуникаций двигателя и дальнейшему разрушению ракеты в полете.

Второй пуск не состоялся из-за ошибки при сборке на заводе блоков, топливо было слито, и ракета отправлена на переборку.

На третьем пуске на 6-10 см после старта прошла ложная команда по каналу «крен» центрального блока, на восстановление крепа команда на рулевые камеры боковых блоков, что создало парасчетные усилия на связях боковых блоков с центром, которое привело к их разрушению, и пакет рассыпался на блоки и упал в нескольких километрах от старта. Одной из возможных причин аварии явилось некачественное изготовление бортовой кабельной сети.

 Для повышения качества проводимых работ были разработаны организационно-технические мероприятия, которые ужесточили требования при выполнении технологических операций.

Предыдущие три неудачи наложили свой отпечаток на действие всех испытателей большого и малого ранга. И вот в этот самый критический момент, накануне запуска, я должен был обратиться к Сергею Павловичу Королеву с просьбой после пуска отбыть в санаторий «Горячий ключ» для лечения радикулита (о моей болезни он знал). Помню, состоялся такой диалог:

 - Сколько Вам лет, Юрий Александрович?

 - Тридцать.

 - Я так и знал, - продолжал: «Если нам завтра повезет – пуск пройдет нормально, то Вам не повезет, так как мы Вас вызовем из санатория за 2-3 дня до пуска следующей машиной, а если нам не повезет, и пуск будет неудачным, то Вам повезет, так как будет решаться вопрос о судьбе ракеты.»

- Сергей Павлович, я не надолго.

-Хорошо, после пуска можете уехать.

Пуск прошел нормально: ракета стартовала и , пролетев огромное расстояние, доставила «боевую» головную часть в заданный район Камчатки. Радость была огромна. Стартовая команда выстроилась на стартовой площадке. Сергей Павлович поблагодарил всех и сказал об огромном значении проведенной работы.

 В этот же день я добрался на «козлике» до аэропорта г. Джусалы и вылетел в Москву домой. Оттуда с женой – в санаторий Горячий ключ», где через неделю получил телеграмму «срочно прибыть на полигон»

 Ю.А.Карнеев.

 Для справки

Проектирование Р-7 было завершено в июле 1954 года, а 20 ноября 1954 года создание ракеты Р-7 было одобрено Советом Министров СССР. В начале 1957 года ракета была готова к испытаниям.

Начиная с середины мая 1957 года, была проведена первая серия испытаний ракеты, которая показала наличие серьезных недостатков в конструкции Р-7.

 15 мая 1957 года состоялся первый пуск ракеты. По визуальным наблюдениям полет протекал нормально, а затем в хвостовом отсеке стали заметны изменения в пламени истекающих газов из двигателей. После обработки телеметрической информации выяснилось, что на 98-й секунде отвалился один из боковых блоков, и ракета потеряла устойчивость. Причиной аварии явилась негерметичность топливной магистрали горючего.

Намеченный на 11 июня 1957 года следующий запуск ракеты не состоялся по причине неисправности двигателей центрального блока. 12 июля 1957 года ракета взлетела, но на 33 секунде полета потеряла устойчивость и стала отклоняться от заданной траектории. Причиной аварии оказалось замыкание на корпусе цепей управляющего сигнала интегрирующего прибора по каналу вращения.

И только четвертый пуск ракеты Р-7, состоявшийся 21 августа 1957 года, был успешным, и ракета впервые достигла района цели. Изделие 8К718 с головной частью М1-9 стартовало с Байконура (полигон Тюратам), отработало активный участок траектории, и головная часть попала в заданный квадрат полуострова Камчатка. Основным недостатком этого пуска явилось разрушение головной части в плотных слоях атмосферы на нисходящем участке траектории.

27 августа 1957 года в советских газетах появилось сообщение об успешном испытании в СССР сверхдальней многоступенчатой ракеты.

Положительные результаты полета ракет Р-7 на активном участке траектории позволили использовать их для запуска первых двух искусственных спутников Земли 4 октября и 3 ноября этого же года. Задуманная как боевая, ракета Р-7 обладала энергетическими возможностями, позволяющими вывести в космос (на околоземную орбиту) полезную нагрузку значительной массы, что и было использовано при запуске спутников.

По результатам шести запусков ракеты Р-7 были доработаны головная часть (заменена новой) и система ее отделения, применены щелевые антенны телеметрической системы. 29 марта 1958 года впервые полностью успешно прошел пуск ракеты Р-7 (головная часть достигла цели без разрушения). Еще в течение 1958 и 1959 годов проводились летные испытания ракеты, по результатам которых вносились доработки в конструкцию Р-7.

РИА Новости